Ему четырнадцать. Он смотрит на мир светлыми глазами отца, но не видит его, как не видела мать. Его рот часто кривится в ухмылке, обязательной для его презрительного отношения к этому миру. Он идет по дороге, пиная ногами, обутыми в кеды, мелкие камешки привезенной с моря гальки. Он не любит море - оно шумное и соленое. Рука его в кармане, где он сжимает мелкие сахарные драже. Их он безумно любит, но никогда никому не говорит об этом. Об этом знает только его отец. Да и то...
Он невысокий, но вряд ли кого-то сильно беспокоит при встрече с ним. Одного его взгляда обычно хватает, чтобы понять, что он вечно смотрит на тебя свысока. С ненавистью и непонятной злобой. А ведь.. всего четырнадцать. Он еще не знает жизни, но уже четко определил для себя, как именно он будет жить. И что возьмет от этой жизни.
У него злой голос, но все равно он кажется окружающим милым, вне зависимости от того, какой он может быть мразью.
Он идет по дороге, наблюдая с пологого плато за передвижением облаков в горах. Но он не любит горы. Они высокие и слишком гордые. И они не замечают его.

Ей двенадцать. Она смотрит на мир темными глазами любопытства, и видит его сквозь призму собственного интереса. Она всегда улыбается или чуть приоткрывает рот в удивлении. Она идет, балансируя на бордюре, держась за его руку и боясь оступиться. Она любит летать. Потому что не умеет. Воздух ее не держит, как держит птиц.
Она совсем маленькая и глупенькая. Ее никогда никто не воспринимает всерьез, потому что ее вечный вопрос "почему?" уже перестал вгонять в ступор и вызывает слепое раздражение. Она не знает, что такое жизнь. И у нее совершенно детская предвзятость и привязанность к родителям, которых у нее, кажется, не было вовсе.
У нее детский голос, она просто мила и очаровательна. При первом взгляде на нее - она обычный ребенок.
Она шествует по бордюру, старательно держа баланс и сжимая его руку каждый раз, когда начинает заваливаться в ту или иную сторону. Она не умеет оставаться в равновесии. И от этого ей смешно.
И она смеется.

Он не смотрит на нее, придерживая ее за руку, но все-таки следя, чтобы она случайно не упала и не расшибла себе коленку или ладошки.
- А ты меня любишь? - очень смешной вопрос. Ей ведь двенадцать.
- Нет, - не менее смешной ответ, потому что он излишне правдив, - я никого не люблю.
- А папу?
- А папу я просто никому не отдам.