Теперь я хочу стать мебелью.
Зачем? Мебель... она не боится.
Перестану быть ухом Гренделя.
Буду снова собой гордиться.
Стану креслицем мягким и плюшевым.
Табуреткой по центру с дыркою.
Пусть мне не для кого быть лучшею,
Пусть от ласки давно отвыкла я.
Стану пуфиком в ноги хозяевы,
Стану стулом с вертящейся ножкою.
А уйти от ответа нельзя ли мне,
Чтобы снова стать неосторожною?
Чтобы снова забыться в истерике
Ради слова чужого и нежного...
Я хочу стать лавочкой в скверике,
Где влюбленные ждут неизбежного.
Я хочу стать шкафом с нарядами,
С умной книгой на антресолях
Из черного дуба. Ласкаясь под взглядами,
Думать буду я только о моли.
Я хочу стать кроватью любимого,
Буду ближе и все незаметнее.
Буду ночи ждать. Счастья мнимого.
Буду четче. Правдивей. Конкретнее.
Я хотела бы стать телевизором,
Что давно уже не включается.
Да, теперь я хочу стать мебелью.
Она не боится. Она не признается.
Зачем? Мебель... она не боится.
Перестану быть ухом Гренделя.
Буду снова собой гордиться.
Стану креслицем мягким и плюшевым.
Табуреткой по центру с дыркою.
Пусть мне не для кого быть лучшею,
Пусть от ласки давно отвыкла я.
Стану пуфиком в ноги хозяевы,
Стану стулом с вертящейся ножкою.
А уйти от ответа нельзя ли мне,
Чтобы снова стать неосторожною?
Чтобы снова забыться в истерике
Ради слова чужого и нежного...
Я хочу стать лавочкой в скверике,
Где влюбленные ждут неизбежного.
Я хочу стать шкафом с нарядами,
С умной книгой на антресолях
Из черного дуба. Ласкаясь под взглядами,
Думать буду я только о моли.
Я хочу стать кроватью любимого,
Буду ближе и все незаметнее.
Буду ночи ждать. Счастья мнимого.
Буду четче. Правдивей. Конкретнее.
Я хотела бы стать телевизором,
Что давно уже не включается.
Да, теперь я хочу стать мебелью.
Она не боится. Она не признается.